В 2020 году мир втянулся в протестную активность. Протестовали все и всюду: в сытых США и успешном ЕС, размеренной Республики Белоруссия, реактивной Армении и нестабильной Киргизской Республики. Эпидемия Covid-19 вывела накопившиеся в обществе разногласия на отменно новый уровень, а деяния властей — также и неверные — дали протестам остроты и масштаба.
В 2021 году протестная волна добралась и до Рф. 1-ая неделя протестных выступлений приверженцев Алексея Навального уже даёт возможность сопоставить их ход с тем, что пережила соседняя Республика Беларусь в 2020 году, вывести сходства и различия в реагировании властей на несогласованные уличные акции и предсказать, что нас ждёт до конца этого года.
Необходимо отметить, что возлюбленный термин российских политиков — «майдан» (как форма захвата государственной власти при активном наружном вмешательстве) — не приближает нас к осознанию сущности действий, но дозволяет смещать фокус с внутренних обстоятельств на наружное вмешательство и подступать к протестам, как к акциям противников, не обращая внимания на их конкретные предпосылки, и пускать в ход силовой инструментарий.
Фактически, попыткой сдвинуть фокус с внутренних на наружные предпосылки протестных выступлений с августа прошедшего года занимаются как политическое управление РБ, так и её провластные специалисты, которые управляются средством выстроенной с 2004 года идейной вертикали. Белорусская власть пробует «реализовать» Рф «майдан» и угрозу от него в обмен на политическую и финансовую поддержку, а её экспертное общество пробует выдать белорусский опыт угнетения масштабных акций за единственно верный и вероятный.
На самом деле же белорусское общество раскололось в результате целого ряда допущенных Александром Лукашенко просчетов: ослабления всех институтов власти, не считая президентского, застоя в экономике, урезания трат на соцнужды, реагирования на коронавирусную инфекцию в логике «водка, баня, трактор», нечестной предвыборной гонки и очевидно нереалистичных восемьдесят процентов публичной поддержки. При всем этом единственный настоящий политический деятель в РБ — Лукашенко, вся система общественной власти выстроена им и вращается вокруг него же. Конечно же, он же стал основным раздражителем для хорошей части белорусского общества.
Можно сколько угодно рассказывать, что за протестной массой стоят наружные кукловоды, но это не отменяет того, что сами участники протеста наши соотечественники, а закон не разделяет нас на привилегированных и дискриминируемых зависимо от политических убеждений.
Все же реагирование белорусской власти на демонстрации ярко указывает, как не надо делать, и, как показала 1-ая демонстрация приверженцев Алексея Навального, российская власть сделала заключения из белорусских просчетов (чего не скажешь о самом белорусском руководстве).
Во-1-х, если белорусский ОМОН с ходу пустил в ход дубинки, слезоточивый газ и резиновые пули, то российские сотрудники правоохранительных органов оказались существенно правильнее и терпимее. Случаев масштабного немотивированного и непропорционального внедрения силы в Российской Федерации не было. И единственное исключение — удар сотрудником полиции дамы ногой в животик — ярко показало различное реагирование медийных машин 2-ух силовых органов. Если в Республики Белоруссия ни один силовик не был привлечён к ответственности, то в Российской Федерации виновник происшествия одномоментно стал фигурантом как служебного расследования, так и проверки СК, а извинения пострадавшей от имени МВД были принесены на последующий день полковником Сергеем Музыкой. Министерство замирилось с пострадавшей, не дав конфликту разгореться, также лишила представителей оппозиции возможности применять происшествие для рекламы и мобилизации новых врагов власти.
Во-2-х, белорусская муниципальная медийная машинка с ходу стала клеймить собственных же людей (никаких «вагнеровцев» либо 250 боевиков, прятавшихся в белорусских лесах, найти так и не получилось) наймитами, пьяницами и маргиналами, чем одномоментно обнулила собственный авторитет. В Российской Федерации работали куда правильнее и тоньше: ядром протеста были юные люди (от 9 до тридцать пять лет), которые игнорируют ТВ как СМИ, потому мотивированной аудиторией общегосударственного ТВ стали предки и родные участвующих молодёжного мятежа. Упор делался на недопустимость вовлечения подростков в масштабные кавардаки, опасность акций, а сотрудники правоохранительных органов позиционировались не как неприятели и каратели, как воспитатели — конкретно потому к вечеру субботы все несовершеннолетние оставили стенки изоляторов и направились домой, а в столице России сотрудники правоохранительных органов раздавали маски и разливали чай.
Не мешали сотрудники правоохранительных органов работе представителей СМИ: их не превращали в мишени в тире и груши для битья — «Эхо города Москва» вещало в прежнем режиме, а «Дождь» освещал акции так, как этого хотелось его аудитории. Без задержаний, естественно, не обошлось, но они были корректными и быстрее исключением из правил, чем самим правилом.
В-3-х, пока непонятно о какой-нибудь мести со стороны власти сторонникам Алексея Навального: учащихся не отчисляли из ВУЗов, родителям учащихся школ не грозит лишение родительских прав. Власть в Российской Федерации действует строго в рамках законодательного поля, в отличие от власти в РБ, которая допустила, практически, законодательной дефолт, когда логика контрреволюционной необходимости привела к масштабным отчислениям учащихся, увольнениям работников бюджетной сферы, арестам и штрафам за общественные мероприятия (так было рассмотрено вывешивание бело-красно-белого флага) на нередких балконах.
Ясно, что протесты в Российской Федерации продолжатся и пройдут через несколько шагов радикализации, достигнув пика в конце лета — начале осени, а акции недовольства в РБ снова вспыхнут, как покажется медийно весомый повод. Но уже на данный момент, на первом шаге, можно резюмировать, что в Российской Федерации была проведена работа над белорусскими ошибками и власть пробует предупредить радикализацию протестной массы — завлекает к ответственности экстремистов, мобилизует родителей, дозволяет выпустить пар детям, дав им осознать, что уличные акции являются не каким-то увлекательным «движом», а «тухляком» — и понижает потенциальную количество собственных врагов, избегая неизбирательного и немотивированного внедрения силы.
Предпосылки больше сдержанного реагирования также полностью понятны: Владимир Путин — не единственный политический деятель в Российской Федерации, в государстве больше-наименее развитой парламентаризм, куда большая свобода слова и средства массовой информации, чем в РБ. Улица не является единственным местом, где можно высказать политическое возмущение — в Российской Федерации действует масса разных НКО, системных и несистемных политических сил. Сама власть безпрерывно изучает общество при помощи инструментов статистики и социологии.
Обеспеченный на проявления уличной политики 2020 год дал возможность осознать, что протесты в какой-то момент завершаются, а победителем из них обязательно должно выйти правительство. Украина для нас служит уроком чертовских последствий победы «майдана», Республика Беларусь — броским примерном торжественные мероприятия антимайданной реакции.
«Майдан» выводит на 1-ый план революционную необходимость, антимайдан принуждает власть двигаться в логике контрреволюционной необходимости. Обе эти логики хоронят самое ценное, что есть у нас — демократическое, правовое и соц правительство. Главными инструментами противодействия уличным демонстрациям должны быть политические технологии, но не дубинки, а их средством — перевод протеста с улицы в законное политическое русло, что нереально без управляемой либерального курса политической и партийной жизни.
Молодёжный мятеж 2021 года является экзаменом на зрелость, мудрость и выдержка для властных структур России, а опыт наших соседей по бывшему Советский Союз — уроками, которые нельзя не выучить.
Иван Лизан, специально для EADaily