Сейчас, в День российской науки, стали известны имена победителей Премии российского президента в области науки и нововведений для юных научных работников за 2020 год. В их числе и три юные сотрудницы из города Новосибирска, из Общегосударственного научного центра «Институт цитологии и генетики СО РАН» ‒ Евгения Долгова, Екатерина Поттер и Анастасия Проскурина. Юных научных работников позвали на удаленное совещание Совета по науке и образованию при президенте Российской Федерации. Из города Новосибирска девицы вышли на связь с руководителем страны, которому поведали об их прорывной работе в области терапии раковых болезней.
Но ход диалоги стремительно зашел «не туда»: Анастасия Проскурина подняла один из наиболее актуальных для научных работников вопросов – об уровне зарплат. Подчеркнём, Майский указ президента от 2012 года подразумевал, что в 2018 году заработной платы научных работников будут в два раза выше, чем в среднем по региону. Формально данное значение производится, а вот какой ценой – об этом и поведала Анастасия Проскурина. Юная исследовательница правдиво произнесла руководителю страны, что для реализации характеристик научных работников просто переводят на полставки: таким образом, получая прежние средства и выполняя прежний размер работы, научные работники зарабатывают вроде бы «в два раза больше». Владимир Путин был удивлен таким поворотом дел и попросил Руководителя Министерства финансов и Руководителя Министерства науки и образования разобраться с этой неувязкой.
Мы, со своей стороны, решили спросить у Анастасии Проскуриной – как и почему она отважилась на подобный вопрос?
Анастасия уверенно опровергает, что вопрос был «спущен сверху» либо заблаговременно согласован; больше того, она даже с сотрудниками, с которыми пришла на телеконференцию, его не обсуждала.
«Если б меня не спросили, я бы даже ничего не стала говорить, ‒ убеждает Анастасия, ‒но президент обратился лично к нам, и я ответила»
Необходимо сообщить, что вопрос «о заработной плате научных работников в два раза выше, чем в среднем по региону» остается самым запутанным из Майского распоряжения президента. Ведь доходы научных работников складываются из нескольких источников: это и фактически заработная плата, которую платят из казны института, и научные дотации, в которых предусмотрены расходы на выплату заработной платы, и средства от производственных и коммерческих структур, которые заключают соглашения с отделениями Академии на те либо другие анализа. Так что должно быть в два раза выше, чем «в среднем по региону»: комплексный доход, «добытый своим разумом», либо ставка работника научного учреждения?
Похоже, Сибирское отделение Российской академии решило, что верны оба варианта ответа. С одной стороны, ученым рассказали, что их финансовая удачливость – это их забота: отыскиваете средства, выигрывайте конкурсы на грантовую поддержку. С иной стороны, научных служащих массивно перевели на полставки, третья часть ставки, четверть ставки, и т.д., оставив заработную плату прежней. В итоге, научный работник, который работает за 25 тысяч за месяц на полставки (а практически – целый день), «вроде бы получает» 50 тысяч – эта самая имитация увеличения заработной платы показалась Анастасии в особенности досадной и противной.
«Мой научный управляющий писал обращение в администрацию Владимира Путина по данному поводу, но ответа не было».
Анастасия подтверждает, что она и её соратники не посиживают складя руки и не ожидают манны небесной от кабинета министров. Но конкурентность за грантовую поддержку высока, и периоды «чтобы ты жил на одну заработную плату» случаются почаще, чем принято считать.
«Я никого не обманываю – сейчас у нас нет гранта, и я за декабрь получила, например, 32 тысячи», ‒ ведает исследовательница.
Работники института сейчас благодарят Анастасию за храбрость – дилемму необходимо было подымать, но, наверняка, необходима была её решительность и энергия. «Ну ты даешь!» ‒ сообщили после прямой трансляции её соратники, с которыми она пришла на телеконференцию.
На данный момент Анастасия волноваться, что трюк с переводом на полставки могут счесть ноу-хау её института, при этом как трудность имеет всеобщий характер, по последней мере, для научных заведений СО РАН.
«Всюду отчитываются, что жить стало лучше, жить стало веселее, а по факту – как было, так и осталось. Не хотелось бы, чтоб вину за это переложили на маленьких управляющих, а кто в действительности повинет при текущем положении дел – остался ни при чем».
У Анастасии Проскуриной нет предположений, где мог «заплутаться» вопрос о её заработной плате, в одном она уверена точно – это не вопрос к управлению института:
«Быть может, трудность на уровне СО РАН, быть может, выше – охото, чтоб в данном разобрались».
О ставке 78 тысяч (конкретно такую цифру назвал Владимир Путин, после того, как глава региона Андрей Травников озвучил ему среднюю заработную плату по региону – 39 тысяч) Анастасия даже не грезит:
«Однако бы 50 тысяч, было бы уже непревзойденно!»
Невзирая на то, что ставка в 50 тысяч остается для ученой недосягаемой мечтой, Анастасия не намерен переезжать за границу либо даже в больше экономически успешный регион, к примеру, в Москву:
«Даже мысли этот не появлялось! Я люблю свою родину, свою государство, люблю собственный город и никуда не буду уезжать!»