Научная дипломатия издавна стала неразделимым элементом и атрибутом интернационального общения. В среде исследователей проводятся споры о её принадлежности к «мягенькой силе», остальные же специалисты выделяют её как некоторый вид дипломатии. С 26 февраля по 1 марта в Иране находилась презентабельная делегация российских учёных-ориенталистов, представители которой провели бессчетные встречи с иранскими сотрудниками. Журналисту EADaily получилось взять эксклюзивное интервью с исследователем Института межгосударственных исследовательских работ (ИМИ) МГИМО Министерство иностранных дел Рф, проектным менеджером Центра внешнеполитического взаимодействия им. Е. М. Примакова Артёмом Адриановым, бывш?? в составе делегации российских профессионалов, которые посетили Исламскую Республику.
Встреча российских и иранских учёных-ориенталистов. Источник: ТГ-канал Центра Примакова
— Артём Константинович, сейчас сближение меж Российской Федерацией и Ираном является одним из более ярчайших тенденций местной и глобальной политики. В общих чертах вроде бы вы могли оценить современный уровень отношений меж Москвой и Тегераном?
— Да, в 2022 году российско-иранские отношения развивались чрезвычайно активно. Это касается и вопросов политического взаимодействия, и финансового, и гуманитарного.
Активнее всего развивается политическое взаимодействие: Российская Федерация и Иран делят ряд общих взглядов на глобальные трудности. Против обеих государств введены западные санкционные меры, в результате чего на повестке дня у них стоит борьба с западноцентричной денежной и финансовой системой. Сразу обе государства отыскивают пути обхода этих санкционных мер, что толкает их и к больше тесноватому финансовому взаимодействию.
И Российская Федерация, и Иран добиваются проводить независимую международную политику, целью которой является реализация государственных интересов. Это наталкивает обе государства на идея о необходимости убыстрения перехода к многополярной мировой системе. В общем и в столице России, и в Тегеране схоже глядят на текущие тенденции эволюции мирового порядка и идут к похожим целям. Все же у нас нередко различаются подходы к местным вопросам. К примеру, у города Москва и Тегерана различные подходы к разрешению нагорнокарабахского конфликтной ситуации, различные цели в противостоянии на территории Сирии. Различаются взоры и на роль Турции в ближневосточном регионе.
Но это не является препятствием финансовому взаимодействию. В прошедшем году наш объем реализованной продукции увеличился на пятнадцать процентов, что, естественно, не настолько не мало, как с Турцией, но все же является достаточно существенным показателем. Весь потенциал финансового взаимодействия Рф и Ирану ещё предстоит раскрыть в наиблежайшие годы. Аналогичное относится и к гуманитарному взаимодействию: есть существенное количество возможностей по взаимодействию в сфере образования, развития науки и т. д. И Российская Федерация, и Иран имеют ряд передовых научных отраслей, в которых они только начинают взаимодействовать.
— Вы были в составе презентабельной делегации российских учёных, которые посетили Тегеран. Такие посещения можно охарактеризовать как часть научной дипломатии. Не могли бы вы детальнее поведать о мероприятиях в Тегеране с участием иранских коллег?
— Да, в феврале месяце мы с сотрудниками из Центра Примакова, ИВ РАН, МГИМО и РГГУ были в Тегеране, где провели ряд плодотворных встреч. Такие встречи представляют собой форму академической дипломатии, которая позволяет сделать и укрепить связи с экспертным обществом иной государства, чтоб осознать, как думают спецы, которые влияют на принятие внешнеполитических решений, также разъяснить им российскую точку зрения на почти все вопросы двухсторонней повестки.
В процессе поездки мы посетили 4 иранских института и два мозговых центра. Было очень любопытно отметить взлёт интереса к Российской Федерации со стороны педагогов и учащихся иранских высших учебных заведений, также экспертного общества. Это оказывает влияние и на интерес к российском языку: он изучается в почти всех иранских университетах, при этом на достаточно неплохом уровне. Например, в институте Алламэ Табатабаи наряду с нашим приездом проходил российско-иранский форум, который посвящен вопросам взаимодействия в сфере высшего образования, и в качестве переводчиков-синхронистов на нём выступали студенты старших курсов кафедры российского языка этого университета. В Институте имама Садика, являющемся кузницей кадров среднего и высшего звена для муниципальных заведений, студенты без помощи других сделали кружок по исследованию российского языка, так как в стенках университета он сейчас не преподаётся. А летом там запланировано проведение «Недели Рф» — серии мероприятий, посвящённых российской культуре, политике, экономике. Схожее мероприятие может оказаться чрезвычайно нужным, так как осознание Рф, невзирая на огромное количество программ исследования российского языка, в Иране развито слабо. Объясню: мы посетили Тегеранский институт и выяснили, что только в нём существует единственная на весь Иран магистерская программа по россиеведению, а схожих бакалаврских программ и совсем нет.
— Стоит согласиться с тем, что отношения меж Российской Федерацией и Ираном в различные исторические периоды развивались не так чтобы просто. Речь идёт также о бессчетных войнах XVII—19 столетий. В процессе приезда и встреч с исследователями и представителями иранской экспертной среды ощущались ли собственного рода исторические обиды?
— На уровне межличностных отношений и при общении с рядовыми иранцами всё непревзойденно. Но на официальном уровне, когда говорится о выработке длительной тактики сотрудничества 2-ух государств, трудность исторической памяти играет определённую роль. В Иране сильна память о периодах, когда государство находилась в слабенькой позиции по отношению к иным государствам. Например, в Иране помнят, как в процессе российско-персидских войн первой половины 19 века Российская империя отбила у Ирана территории современных Армении и республики Азербайджан. Помнят и про то, что в 1941 году Советский Союз и Англия, боясь развития отношений Ирана с ФРГ, ввели вооруженные силы на его территорию. В итоге Иран сыграл не последнюю роль в победе во 2-ой мировой войне — через его территорию прошло огромное количество караванов с поставками по программе ленд-лиза, но сами иранцы воспринимают данный исторический период по другому.
Узнаваемый российский иранист Ю. А. Зотова провела исследование, в каком обрисовала, как Иран представлен в российских школьных учебниках по истории, как Российская Федерация — в иранских. Выяснилось, что в наших учебниках внимание Ирану практически не уделяется — только в контексте тех российско-персидских войн, также Персидского похода Петра Первого. В иранских учебниках Рф уделено значительно больше внимания в контексте истории утраты Ираном собственных территорий и независимости, формируется образ Рф как ненадёжного партнёра и опасного соседа. Эти представления необоснованно проецируются иранскими официальными лицами на нынешнюю Российскую Федерацию: к примеру, иранцы ревниво наблюдают за тем, как Российская Федерация и Турция заключают двухсторонние договорённости по Сирии без их участия, однако в реальности необходимости завлекать Иран к этим договорённостям нет. Кроме того стоит вспомнить скандал с тем, как глава посольства Российской Федерации в Иране позвал дипломатические консульства Англии и США воспроизвести историческое фото на лестнице посольства Российской Федерации, где встречались Сталин, Рузвельт и Черчилль на Тегеранской конференции в 1943 г. Иранцы посчитали это в контексте характерной им исторической памяти, однако в реальности схожее событие имело целью увековечить память о взаимодействии государств в противоборстве против нацизма.
Для преодоления трудности исторической памяти и недоверия нужно развивать взаимодействие по гуманитарным наукам: истории, социологии, политологии, межгосударственным отношениям. Это в особенности животрепещуще в связи с недостатком познаний о Российской Федерации в Иране, ведь существует всего одна магистерская программа по россиеведению на всю государство.
— Артём Константинович, не тайна, что отношения меж Ираном и рядом арабских государств достаточно сложные, невзирая на новости о урегулировании саудовско-иранских отношений. Может быть, государства арабского мира Залива подозрительно относятся к российско-иранскому сближению?
— Тут речь идёт быстрее не в общем о российско-иранском взаимодействии, а его определенном нюансе — военном взаимодействии. Арабские монархии с большей опаской глядят на применение иранских беспилотных аппаратов на Украине, полагая, что Российская Федерация обязана была в ответ тоже что-то поставить Ирану. В январе иранский член парламента сообщил, что уже весной Российская Федерация поставит Ирану истребители Су-35, также «системы противовоздушной обороны, ракетные системы и вертолёты». В государствах арабского мира боятся, что это существенно усилит военный потенциал Ирана и изменит баланс сил в регионе.
Российская Федерация же, напротив, убеждает их, что поставки вооружений на него не воздействую. Отношения с государствами арабского мира Залива, в особенности ОАЭ и Саудовской Аравией, умеют большое значение для Российской Федерации, и, думаю, их опаски у нас отлично знают. Военные специалисты думают, что в сфере авиационной техники, которая вызывает самую большую озабоченность у арабских государств, в ближневосточном регионе сложился наисильнейший неуравновешенность. Тогда как государства арабского мира употребляют самые передовые американские истребители, в Иране до настоящего времени пользуются истребителями, которые были поставлены западными государствами ещё до Исламской революции 1979 года. Представленный в 2019 году истребитель иранского производства можно отнести к самолётам 3-го поколения. В итоге поставки маленького количества российских истребителей не смогут оказать существенное воздействие на баланс сил в регионе. Главным вооружением, которое Иран может применить в процессе вооруженного столкновения, всё равно остаются баллистические ракеты и дроны, которые он производит сам. Недавнее восстановление саудовско-иранских отношений может отчасти нивелировать опаски развития российско-иранского военного взаимодействия.